Где-то, когда-то за целый век до конца истории

Рецензия

Владимир Алексеевич Ермаков издал свой первый и — увы — последний роман в 75 лет за несколько месяцев до внезапной смерти, последовавшей 2 июля этого года. До той поры он был хорошо известен в профессиональных литературных кругах как поэт, эссеист, журналист, литературный критик и публицист, издавший немало книг в самых разных жанрах, лауреат нескольких литературных премий, в том числе Горьковской, некогда существовавшей при журнале «Литературная учеба». О Ермакове высоко отзывались Лев Аннинский и Владимир Толстой, Павел Басинский и Евгений Водолазкин, Михаил Кураев и Валентин Курбатов. Каждый год мы встречались в Ясной Поляне на писательских встречах, и Владимир Алексеевич неизменно выступал с докладом — высокий, худощавый, очень внимательный, говоривший необыкновенно умные, я бы даже сказал заумные вещи, которые было не всегда легко понять и не всегда они казались мне интересными. И вот оказалось, что многие годы он писал роман и назвал его несколько претенциозно «Где-то когда-то за целый век до конца истории». Я взял эту изящно изданную книгу с собой в самолет, когда летел в Якутию, и начал читать, с трудом продираясь сквозь первые вязкие главы, но по мере того как самолет поднимался все выше и наконец занял эшелон, я погрузился с головой в чтение и обо всем позабыл. 

«Где-то когда-то…» — это история жизни и любви поэта Ивана Вольнова, от лица которого ведется повествование. Действие происходит в Орле и его прекрасных  окрестностях в наши дни — так что перед нами классический современный роман с героем, интригой и очень напряженным сюжетом, в котором чего только нет — авторских рефлексий, воспоминаний, суждений и рассуждений на литературные темы, а кроме того — исчезновений, нападений, преследований, поединков, шпионских тайн, и все это не намешано для подогрева читательского интереса, но выглядит весьма органично и неожиданно. Начинавшийся как едва ли не «автофикшн», как роман воспитания, опус Ермакова  то и дело менял форму и покуда самолет забирался  дальше на север, становился детективом, боевиком, триллером, что его вовсе  не портило,  а придавало ему  обаяние.  Неторопливое, несколько затянутое повествование первых глав ускорилось сразу же, как только появилась женщина, в которую герой с первого взгляда влюбляется и она отвечает ему взаимностью, но вскоре из его жизни загадочным образом исчезает, оставив странное послание на столе и флешку с опасным содержанием. Я хотел еще немного почитать и уснуть, но какое там спать, когда Алиса пропала и нужно было обязательно ее найти!

За иллюминатором мелькнула быстрая ночь, встало солнце нового дня, Иван с друзьями отправился на поиски своей возлюбленной, и действие романа покинуло реальное земное измерение, переместившись в… Тут я не знаю, как точнее определить этот, как сказали бы ученые люди, хронотоп, но вторую часть автор назвал «Лукоморье», расположил за Калиновым мостом и населил ведьмами, чертями, русалками, лешими и богатырями, так что взрослый солидный текст на глазах превратился в литературную сказку, в русское фэнтези. Герой подобно пушкинскому Руслану искал пропавшую любимую, сталкивался с соблазнами и испытаниями, потом  появилась  еще одна прекрасная дама, перед которой он не устоял, и все это не казалось искусственным, надуманным, а странным образом насыщало роман новыми смыслами и даже каким-то азартом. Никогда я не играл в компьютерные игры, но подозреваю, что именно так, по законам компьютерной игры, и построен ермаковский роман, и мне нравилась эта игра. Она была веселая, в меру сложная, умная, красивая, но ею авторский замысел не исчерпывался, а вел все дальше и выше,  в третью часть, которая называлась «Иномирье». Здесь фэнтези превратилось в научную, а может и нет фантастику с гуманоидами, которые уже давно то ли просто следят, то ли аккуратно вмешиваются в ход человеческой истории, вызывая озабоченность земных компетентных органов. Меньше всего я ожидал такого поворота сюжета от серьезного провинциального философа-наставника, каким воспринимал Володю Ермакова, но когда мы пересекли полуостров Таймыр и на триста шестьдесят второй странице романа вдруг возник Аркадий Стругацкий, оказывается не умерший, но перемещенный инопланетянами в околоземное пространство, все встало на свои места.

В юности я, как и миллионы людей в нашей прекрасной стране, зачитывался Стругацкими, размышлял о прогрессорах, искал социальную сатиру и философские прозрения, но  потом это увлечение ушло, а у Ермакова оно, вероятно, осталось. И читая посвященные братьям страницы в междуречье Енисея и Лены, я снова и снова думал про человека, с которым мне ужасно хотелось бы теперь поговорить, ибо развлекательный остросюжетный роман, который держал мое читательское напряжение и не давал уснуть, стал окончательно диалогичным, обращенным лично ко мне. Компьютерная игра обернулась реальностью наших дней — суровых, трагичных, о чем и предупреждал нас автор. Солнце поднималось все выше, заливая светом бесконечную тайгу, и я вдруг понял, что в долготе и в тишине своих дней своих орловских раздумий Ермаков угадал, узнал, понял про всех нас что-то очень важное и частично эту тайну в романе открыл, а частично унес с собой. Я физически ощущал, как мне его не хватает. Это было ужасное грустное впечатление, которое сосуществовало в моем сердце с чувством вины, благодарности, сожаления и любви. А он продолжал насвистывать свое неказистое «где-то, когда-то…», и было печально, что скоро все кончится — и этот роман, и этот полет, и что настанет август и мы впервые не встретимся в Ясной и я не смогу его обнять и поблагодарить.