Голод

Рецензия

Бойкий роман о булимии и нехватке человеческой близости, если присмотреться, оказывается той еще «Одиссеей» — с обязательным возвращением к настоящей себе

Сартр научил нас: внутри человека есть дыра, которую каждый старается заполнить чем может — религией ли, любовью, вещами или даже едой. Роман «Голод» Светланы Павловой как раз об этом — об общечеловеческом голоде, не только физическом, но и экзистенциальном. Под ироничным названием и шутливой манерой повествования («Нетолстый роман» — ха-ха! «Анонимные обжоры» — хо-хо!) скрывается искреннее желание описать боль современного человека, живущего в мегаполисе. Лоснящиеся от успеха небоскрёбы до отвала наполнены «Пятёрочками» и «Перекрёстками», но — вот незадача! — внутри них всё равно будто мышь повесилась: совсем не с кем разделить это продуктовое изобилие. Даже руку некому подать — тут же примут за попрошайку и отвернутся, чтобы не дай бог не почувствовать сострадание к другому и, следовательно, отвлечься от зарабатывания денег. «Голод» — это попытка рассказать о том, какими странными способами люди заглушают тоску по настоящей близости в мире симулякров, биополитики и общества потребления. В таких условиях не бывает незаменимых людей, не существует единственных в своём роде — есть лишь одни из многих, пятые колёса в телеге, седьмая вода на киселе. Сироты, лишённые наследства: даже их собственные тела им не принадлежат. Имя собственное, захлебнувшееся нарицательными — корабли из списка утонули в пене дней.

Таков мир, в котором существует Елена, главная героиня романа — тридцатилетняя копирайтерша, переехавшая в столицу в поисках жизненного успеха. Дыру внутри себя она, как полагается, заполняет дорогими вещами, вечеринками, комфортом и, конечно, едой. Лене кажется, что для счастья ей нужны «все деньги мира», «замуж» и «идеальная фигура». Но так ли это на самом деле? Чтобы найти настоящую себя, героиня решается рассказать свою историю. Путешествие Лены из Москвы домой, к настоящей себе — это «Одиссея» в антураже современного мегаполиса: только вместо Троянской войны здесь офисные интриги (нативный фичер — чем не троянский конь?), вместо Итаки — далёкая Астрахань с могилами близких, а на месте хитроумного Одиссея — многострадальная и очень голодная до любви женщина. Имена собственные меняются, суть остаётся прежней: кто-то плывёт домой, по пути совершая подвиги.

Так, чтобы заслужить одобрение начальницы-циклопа, Лена вынуждена ежедневно надевать «волчью» шкуру копирайтера, жонглирующего существительными и прилагательными на радость капитализму. В магазинах она затыкает уши, чтобы не слышать завывания сирен-реклам, поющих о «настоящей» женской красоте. Плывя по течению булимии, Лена уворачивается то от Сциллы-голода, то от Харибды-тошноты. Не брезгует лотофагией — глотает хинкали, мороженое, орехи — чтобы забыться. Постепенно тело Лены, её собственность по праву рождения, отчуждается в пользу стандартов красоты, превращаясь в натюрморт, статую, которую не любит даже её Пигмалион. Отсюда и эпиграф романа: «The woman is perfected. Her dead body…» Булимия чуть было не доводит Елену до такого неживого состояния, но решение вербализировать травму — волчий голод по любви — вовремя спасает героиню от зависимости: она могла бы молчать, но для неё лучше — говорить. И она говорит — о суетливых днях, бессонных ночах, любимых вещах и не умеющих любить людях. Так, роман описывает различные эпизоды из Лениной жизни, и связующим звеном между ними служат письма покойной бабушки героини — последнего человека, для которого Лена была единственной и неповторимой Еленой Прекрасной. На протяжении всей книги героиня пытается вернуть это тёплое чувство близости с другим человеком — чувство дома.

Голод по искренним и прочным отношениям оказывается основным мотивом текста: Лена постоянно пытается сблизиться то с начальницей, то с коллегами, то с университетскими друзьями, объясняя свой порыв «любовью» — но за этим чувством скрывается желание присвоить окружающих людей, сделать их частью себя, заткнуть ими дыру в душе — так еда наполняет желудок. Однако без любви к самой себе все попытки сблизиться с другими тщетны. Только искренне признавшись в своей беззащитности, сняв с себя напускной столичный лоск, «волчью шкуру» карьеристки, броню цинизма и насмешек над собой, Лене удаётся вырваться из плена зависимости: она идёт на анонимную встречу страдающих РПП, где впервые находит понимание и принятие — голодного разумеет только голодный. С этого момента текст теряет ироничные интонации, и на их место приходят несколько мелодраматичные, но очень честные всхлипывания. Вместе с новообретённой искренностью героиня также избавляется от внутренней мизогинии, корпоратского ошейника и чувства стыда за свою болезнь, взамен обретая настоящих друзей, любовь и хобби.

Казалось бы, хеппи-энд: Лена-Одиссей возвращается в Астрахань. Но родительский дом разорён, лампа освещает только пыль — плоть и кровь времени. Осталась лишь банка солений, приготовленная заботливыми руками давным-давно. И именно здесь — в родном доме, глотая слёзы и солёные огурцы, Лена наконец утоляет свой голод. Вступает в наследство — возвращает себе свою плоть, тело, которое говорит ей: «Толстое или худое, я твоё». Так оживает натюрморт, и статуя из слоновой кости, покрываясь тёплой кожей, обретает собственное имя. Из солёной пены рождается Афродита.