Рецензия
«Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить!» (В.Шекспир)
Нынче модно говорить, что мы живем в учебнике истории. Изменения мира и человека, на которые раньше уходили века, происходят даже не за год: можно утром проснуться в одной стране, вечером, никуда не уезжая, – заснуть в другой, не зная при этом, в какой окажешься на следующий день.
В бешеном темпе 2020-х романное осмысление того, что происходит здесь и сейчас, становится сложным вызовом для писателя: поди отыщи в мешанине событий, людей и мнений пресловутую «всеобщую связь явлений»! Книга Евгения Кремчукова «Волшебный хор» – это как раз смелая и в определенной степени отчаянная попытка в нестройном гуле времени услышать, различить важные лейтмотивы и смыслы эпохи. Роман, ставший в этом году номинантом престижных литературных премий, предлагает читателю задуматься над тем, что скрепляет прошлое, настоящее и будущее в границах одной судьбы, семьи, страны, и уловить в хаосе звуков свой голос.
Внешний сюжет книги считывается как политический детектив с потенциалом социальной драмы о «героях нашего времени». В «далеком-предалеком» 2018 году сотрудник управления культуры города Энск Дмитрий Баврин во время служебной командировки в Японию узнает, что его друг детства и однокашник, учитель истории Михаил Протасов, арестован по обвинению в экстремизме и оправдании нацизма. Вернувшись домой, Баврин пытается выяснить причины задержания и встречается с людьми, которые могли бы помочь в поисках истины: сам Дмитрий с лета 2014 года не общался с другом.
История Михаила сплетается из целого хора голосов – его бабушки, коллег, однокурсников, представителей силовых ведомств, а благодаря возможности комментировать новостные сообщения – и жителей города. Однако все попытки Дмитрия заканчиваются ничем. Более того: в местных СМИ появляется интервью с ученицами Протасова, которые обвиняют педагога в домогательствах.
Все эти сюжетные повороты остро актуальны в условиях нынешней общественно-политической ситуации. Каждый в отдельности мог бы в мгновение ока взлететь в топ новостей любого условного Энска: такие сенсации – мечта провинциального журналиста. Соблазнительно написать что-нибудь эдакое «на потребу дня» и писателю. Однако текст Евгения Кремчукова глубже и больше повседневных «скандалов, интриг и расследований». Это интеллектуальный медитативный роман о поиске «срединного пути».
Все внешние, «детективные», события даны читателю опосредованно – они «уведены» внутрь диалогов, воспоминаний, рефлексии, философских размышлений, писем. Роман неспешен по своему темпу. Повествование тягуче, как «золотистого мёда струя». И как мёд – оно не только вкусно, но и полезно при острых вирусных заболеваниях (как говорится, то, что Чумной доктор прописал). В эпоху перемен жить сложно, привычные опоры оказываются иллюзией, меняется этика, социальные нормы. Разрушаются связи между людьми: незыблемые, казалось бы, «ячейки» общества – любовные, семейные, дружеские узы – не выдерживают испытания временем.
Спасением в таких условиях становится умение слушать и слышать – включиться в «волшебный хор» и «внимательно, ничего не упуская», собрать собственную, «единственную» мелодию. Ведь хор – не любая произвольная группа людей. Это организованный коллектив, в котором обязательно должно быть несколько различных групп голосов – их называют «партиями». А еще хористы в достаточной мере владеют художественно-выразительными средствами исполнения, необходимыми для передачи мыслей, чувств, идей, которые заложены в произведении.
Диалог между людьми – это еще и диалог поколений, наследующих друг другу, кнопка «Сохранить как» на уникальной «машине времени», изобретенной Евгением Кремчуковым в романе. Уважение к чужому и собственному высказыванию – основа и мотивация словоцентричности автора.
Евгений Кремчуков – писатель, который работает «на слух». Даже пейзажные его зарисовки – это не картина, а партитура: «Ближе к вечеру город накрыла снежная буря. Ледяной, волчий, лохматый ветер рвал воздух в миллиарды белых клочьев и хлопьев, бился в юродивых припадках о землю, о небо, о стены домов, о несчастные деревья и рекламные щиты»...
И память его – не столько зрительная, сколько слуховая: «Время сглаживает образы, но сейчас, припоминая на ходжу, он заглядывает куда-то глубоко-глубоко внутрь, где тянутся вдаль широкие безлюдные коридоры и высятся огромные амфитеатры – слышишь эхо? – пустые аудитории...»
Неслучаен здесь лейтмотивный образ птиц, впервые возникающий уже в эпиграфе из Йейтса: «Они запели хором, но слова, стесненные гортанью, превращались в пернатый гомон, грай, трескучий гвалт». Затем птицы встречаются в речи многих героев романа, ассоциируясь с понятиями времени, истории, смыслов (как тут не вспомнить поговорку «Слово – не воробей»!), свободы и воздуха – думается, того самого, об отсутствии которого писал Блок в статье 1921 года «О назначении поэта». В эту цепочку «втягивается» и образ воздушного шарика мирозданья, который закольцовывает начало и финал романа.
Еще один важный для «Волшебного хора» символ – круг. В главе «Воздушный замок» Баврин пытается навести порядок в мыслях, чертя на офисной бумаге точки и круги. Авторское объяснение этого графического этюда можно смело использовать на лекциях по социологии и философии как определение информационного цифрового общества (сиречь «волшебного хора»): «Каждая из человеческих точек обладала некоей аурой, которую грифель, упрощая, превращал в окружность. А присмотреться – вон там, в уголке листа, стоял на над ним в воздухе дом; здесь же неподалеку – управление; вокруг них во все стороны обнаруживались заросшие городом холмы; а дальше за городом раскинулась, как на контурной карте губерния; и за нею вдаль – целая отчизна, вокруг которой шумели великие океаны и простирались прочие континенты. И весь этот воображенный мир был заполнен мириадами точек, всякая со своими цепочками следов и лентами новостей». При таком раскладе Энск, с одной стороны, – модель маклюэновской большой деревни, с другой – макет ноосферы Вернадского.
Именно в многослойности, вероятно, кроется удивительная природа «Волшебного хора» – романа, который держит в напряжении не за счет увлекательного сюжета, которого так жаждет современный читатель. Магия и сила этого текста – в круженье смыслов, голосов, многослойности, отсутствии оценочности и категоричности. Вы не найдете здесь бравурного мажора и депрессивного минора, одна мелодия перетекает в другую, не сливаясь с ней полностью.
Завороженный слогом, ритмом, читатель, по привычке, ждет, чем все закончится. Срабатывает закон жанра: задача романиста - спрогнозировать и описать возможный вариант развития действительности, исходя из новых веяний. Как писал М.Бахтин: «Роман хочет пророчить факты, предсказывать и влиять на реальное будущее, будущее автора и читателя».
Михаил Протасов попытался покончить жизнь самоубийством, разбив голову о стену общей камеры, и умер в больнице скорой помощи. Конфликт остается неразрешенным. Это приговор безвременья, сказка о потерянном времени настоящем для интеллектуального поколения сорокалетних, чья молодость пришлась на «лихие 90-е». «Generation П» – то, «что должно было вот-вот произойти. И никак не происходило». Подобно пастернаковскому Гамлету, очередное «потерянное» поколение стоит на подмостках своей страны, пытаясь уловить «в далеком отголоске» истинное и прекрасное – вечное.
